В начале ХХ в. Россия оставалась самодержавной монархией. Представительные органы власти не формировались. Вся законодательная, распорядительная и судебная власть концентрировалась в руках императора. Императорская семья владела крупными земельными угодьями, ей принадлежали также предприятия и промыслы. В среднем годовой доход царской семьи составлял около 52 млн руб., что вдвое превышало расходы на образование.
Статья 1 основных законов государства гласила: «Император всероссийский есть монарх самодержавный и неограниченный. Повиноваться его власти не токмо за страх, но и за совесть сам Бог повелевает». Такой тип государственной власти подразумевал ее собственную независимость от каких-либо иных государственных учреждений, например парламента. Самодержавная монархия имела религиозно-православное освещение: монарх считался «помазанником Божьим». Право издавать законы принадлежало только монарху.
Монархия в России считалась наследственной, по началу первородства, с предпочтением мужского пола женскому.
Для большинства подданных самодержавная власть представлялась привычной и стабильной формой правления. Такое отношение к монархии укоренилось среди православной части населения еще и потому, что царь являлся и главой Русской православной церкви, непосредственно назначавшей высших церковных иерархов.
После смерти в 1894 г. императора Александра III на престол взошел его сын Николай II (1894–1917). Либерально настроенная часть общества надеялась, что молодой император откажется от жесткого консервативного курса своего отца и пойдет по пути политической модернизации страны. Но надежды эти не оправдались.

Таким образом, думский период в истории России начала ХХ в. составил всего 12 лет. Николай II, пообещав в Манифесте 17 октября 1905 г. созвать законодательную думу, на деле постарался сохранить за собой почти всю полноту самодержавной власти в стране. Но сам факт появления и деятельности в России представительного учреждения, обладавшего хотя и небольшими законодательными правами, являлся уже некоторым ограничением всевластия царя. Царизм разгонял неугодные ему думы, ограничивал избирательные права народа, но вынужден был снова созывать Думу, ибо уничтожить ее было уже невозможно. Страна пробудилась к политической жизни. Дума была ареной активной политической борьбы общественных движений, политических партий дореволюционной России. Она стала той силой, которая подталкивала самодержавие к самореформированию. Но неспособность самодержавия к реформам, а также Первая мировая война привели царизм к гибели.

В 1814 году (кстати, при содействии Александра I) во Франции была принята Хартия — конституция, создавшая ограниченную (конституционную) монархию. Согласно Хартии 1814 года король оставался верховным главой государства, причем не только исполнительной ветви власти, но и законодательной и судебной, он имел право предлагать законопроекты и издавать в обход парламента ордонансы, которые — как показала история с Карлом X — могли существенно менять содержание конституции. Во вступлении к Хартии 1814 года говорилось, что основные права и свободы, в ней перечисленные, французам дарует королевская власть; король же провозглашался королем милостью Божьей. Карл X вообще хотел вернуть все, что было при Старом порядке: он короновался в Реймсе, последним из французских королей лечил золотуху возложением рук (этому средневековому обряду посвящена книга Марка Блока «Короли-чудотворцы»), омывал ноги детям, как Иисус ученикам, и придавал большое значение королевским обедам.
Но Франция этого времени уже не имела ничего общего с Францией Старого порядка: за время революций французы стали совершенно другими людьми даже демографически: старое поколение погибло на фронтах и на гильотине, и население Франции к 1830-м годам полностью обновилось, было очень молодым и воспитанным на идеях революции. Так что ордонансы Карла X, нарушавшие конституцию и вводившие цензуру и другие ограничения, были восприняты не как возврат к традициям, а как их нарушение — так же, как в 1848 году был воспринят запрет на проведение реформистских банкетов.
В 1830 году в результате Июльской революции Карл X отрекся от престола в пользу своего внука, малолетнего герцога Бордоского. Луи Филипп (тогда еще герцог Орлеанский) должен был стать при нем регентом, но в результате переговоров с парламентом стал королем. Получалось, что корону он получил от парламентариев, а не по Божьей милости. В новой Хартии 1830 года он был назван «королем французов», и сама эта хартия уже являлась не даром короля нации, но результатом договора между королем и народом.
Поначалу Луи Филипп I формировал совершенно иной образ, чем его предшественник: он гулял по улицам Парижа с зонтиком под мышкой, заходил в простые кафе и за руку здоровался с обычными парижанами. В действительности это был не такой уж простой рекламный трюк, как пишут некоторые историки: на Луи Филиппа было организовано очень много покушений, особенно в первые десять лет Июльской монархии, так что подобный демократизм мог позволить себе только очень смелый человек.
Однако через несколько лет революционный запал у короля прошел: писали, что «Марсельезу» он уже не пел, а просто раскрывал рот, и ему очень хотелось, чтобы в мире его воспринимали как легитимного короля, равного другим государям Европы, — он очень переживал из-за того, что Николай I никогда не называл его «государь брат мой», поскольку, похитив корону у герцога Бордоского, Луи Филипп стал, с точки зрения Николая, узурпатором престола.