— Пусть так, — согласился профессор Аллен. — Тогда скажите, какого метода придерживаетесь вы сами? Поговорим для начала о вашем личном опыте.
— Прекрасно, — ответил по некотором размышлении Хамуд. — Я обучался в тибетском монастыре, так что на меня оказал серьезное влияние буддизм. Первый практический подход состоит в том, чтобы дисциплинировать свое тело. Это касается не только контроля над его желаниями. Мы должны сформировать верные привычки в том, что касается сна, а также приема пищи и воды. Продукты делятся на три категории: пассивные, активные и регулирующие [В аюрведе соответственно тамас, раджас и саттва.]. Новичок должен избегать приема пассивной пищи, поскольку от нее он становится вялым и расслабленным. Для пассивных продуктов характерны брожение и обезвоживание. Активная пища включает мясо и рыбу, которые служат временными стимуляторами. Все виды мяса состоят из очень тяжелых атомов и не подходят тому, кто следует религиозным путем. И только регулирующие продукты содержат в себе жизненную энергию. Это, к примеру, зерновые, из которых потенциально могут развиться новые растения. Много такой энергии и во фруктах. Овощи также впитывают солнечную энергию, которая идет затем на укрепление вашего тела.

Активные продукты вроде мяса и рыбы вносят в организм хаотичные вибрации, что нарушает естественное протекание электрического потока. Это, в свою очередь, ведет к болезням и истощению нервной системы. Пассивные продукты, вроде того же вина, парализуют нервную систему, не позволяя энергии праны свободно циркулировать по телу. Соответственно, прием как активной, так и пассивной пищи влечет за собой негативные последствия.

Бог

Мое религиозное воспитание началось с того, что мне сообщили, что Бога нет. Я немного удивился глупости взрослых: зачем говорить о том, чего нет, когда вокруг столько таинственного и интересного, что есть. Но в школе и дома меня так настойчиво убеждали в этом, что я поневоле задумался: «Что же это такое — Бог?». Мой отец, преподававший в школе анатомию, химию и естествознание, с гордостью говорил о себе: «Я атеист». Однажды я спросил его: «Что значит атеист?» — и из его объяснений понял только, что это человек, не верящий в то, чего нет.
Во всем этом была странная неубедительность, которая все больше подтверждала ощущение, что с этим нужно разобраться.
Еще больше мой интерес к религии подогрел случайно услышанный разговор родителей отца.
Бабушка пришла из церкви и сказала: «Священник произнес сегодня такую проповедь, что все плакали». Дедушка чинил башмак и спросил, не поднимая головы: «Ну и что же он говорил?» Выяснилось, что проповедь была на церковнославянском языке и бабушка ничего не поняла.
— А ты-то что плакала? — спросил дедушка.
— Все плакали, и я плакала.
— Ну и дура, — все так же не поднимая головы сказал дедушка.
Почему бабушка верит в Бога, а дедушка — нет? Что это — Бог? На эти вопросы я не мог ответить. Мне было шестнадцать лет, и я только что поселился у дедушки с бабушкой. До революции у них было большое хозяйство: два дома, амбар для хранения зерна, лошади и коровы. Но потом пришли красноармейцы и все отобрали, оставив им одну комнату в их же доме и небольшой надел во дворе, где летом они выращивали овощи, табак и цветы.
Иногда среди ночи я просыпался, и мне казалось, что я вижу два призрака — это дедушка с бабушкой пили чай из самовара, молча, при свете свечи. После чая они снова ложились спать и вставали с восходом солнца.
Чем старше я становился, тем отчетливее замечал в научных фактах и доказательствах, разоблачавших религиозные предрассудки, едва видимый пробел, след, ведущий в неизвестное. Его нельзя было стереть никакими аргументами, и на нем, как яркие цветы, вырастали все новые и новые вопросы.
В армии, куда меня призвали после окончания техникума, в нашей части служили несколько баптистов. Они отказались принимать присягу и брать в руки оружие. Об их твердость сломали зубы лучшие армейские психологи. Лекции на антирелигиозные темы, которые проводились регулярно, и странное упорство баптистов вызвали во мне такой интерес к религии, какой раньше вызывали только путешествия и приключения. Я перечитал все антирелигиозные брошюры из библиотеки нашей части — ничего другого о религии найти не удалось.
В институте мое религиозное образование продолжалось: профессора, бывшие священники и лекторы общества «Знание», прочли нам, студентам, несчетное количество лекций на тему «Есть ли Бог?», и все они заканчивали свои лекции единогласным: «Бога нет».
ВНИИ, где я работал после института, часто устраивали антирелигиозные диспуты с принудительным посещением. Однажды, незадолго до окончания рабочего дня, когда сотрудники слонялись без дела, посматривая на часы в предвкушении спасительного звонка, чтобы бегом броситься к выходу, в отдел зашел секретарь партячейки и строго объявил: «Сегодня в 5 часов в кинозале будет прочитана лекция на тему «Есть ли Бог?». Один из инженеров не выдержал и, подняв глаза к небу, проникновенно, как молитву, произнес: «Господи! Ну скажи ты им, наконец, что Бога нет».
Мне приходилось встречаться и говорить со многими верующими людьми, у меня были наставники, которые хотели приобщить меня к вере, я ходил в церковь, честно простаивал на коленях всю службу, молился как мог и, наконец, принял обряд крещения, когда мне было тридцать три года. Позже у меня наступил перелом. Как оказалось, я не мог быть просто верующим, мне нужен был чистый религиозный опыт. Я хотел стоять перед Богом лицом к лицу или прекратить всякие религиозные искания.
И однажды это произошло. Это произошло во сне.
Сейчас, оглядываясь назад, я могу сказать, что главные события моей внутренней жизни случались именно во сне. Мир снов, как и реальный мир, состоит в основном из серой повседневности, вроде хождения в школу или на работу. Эти полубессознательные сны, как и полубессознательная жизнь, быстро забываются. Поворотными, решающими точками в моей жизни были несколько незабываемых снов, изменивших мое отношение к миру. Эти сны-переживания я воспринимал, как такую же реальность в жизни. Переживание в жизни — это в первую очередь состояние, а физические подробности несущественны. В этих снах я получал ответы на самые важные для себя вопросы. Они были моей лучшей школой и посвящением в эзотерическое знание.
Я был в гостях у своего приятеля, актера, с которым мы когда-то вместе начинали занятия йогой. Йогу он скоро оставил, стал читать Библию, молиться и ходить в церковь. Я спрашивал его: «Скажи, что ты чувствуешь?» Оказалось, что у него не было никаких особых переживаний, но была сильная вера и потребность укреплять ее.
В этот вечер он читал мне Библию, и мы допоздна говорили о Боге.
Я лег спать в соседней комнате. А потом со мной случилась странная вещь. Я уснул, но это был не сон. Это была реальность на другом уровне существования. Это был важнейший жизненный опыт в состоянии транса, интуитивное понимание всех неразрешенных вопросов, скопившихся в сознании. Трое людей появились в комнате, где я спал. Я знал безо всяких доказательств, что они — святые. Я не могу сказать, как они выглядели, было только особое, глубокое ощущение их присутствия. Общение шло помимо слов, концентрация была на смысле сказанного. Я знаю, что понял то, с чем ко мне обращались, я не помню, как сказали и что сказали. Я чувствовал необыкновенную легкость, мучительно-приятную боль в сердце и какое-то неземное спокойствие.
А потом мне был показан мир, в котором я жил, с какой-то иной точки зрения. Я видел все явления и вещи в их изначальной целостности и простоте. Никаких вопросов не возникает, ничего не скрыто, все предельно ясно. Все, что ты видишь и чувствуешь, — истинно. В этом мире нет противоположностей, нет двойственности, нет доказательств и сомнений. В этом мире так же нет и не нужно слов. Я был абсолютно счастлив, в сердце были мир и покой. Я не знаю, сколько времени это продолжалось, потом они исчезли, и я вернулся в свое обычное состояние. Я превратился в комок боли, нервы были натянуты до предела, сердце давил тяжелый камень и отчаяние. Со временем я перестал чувствовать боль, но она осталась. Тогда я понял очень многое. Я понял, что называют божественным, что называют грешным и какая огромная разница между этими состояниями. Как тяжело быть человеком! Мы привыкли и не замечаем этого. Я понял, в каком ощущении живут святые люди и что называют грехопадением. Но почему это произошло?
Утром я рассказал приятелю о своем сне. Он ответил: «Дурак, я же за тебя молился». Но он, я думаю, никогда не испытывал ничего подобного. Почему он молился, а ко мне пришли святые? Десяток других «почему» остались без ответа.
После этой ночи я уже не мог, как раньше, говорить о Боге. Я понял заповедь «Не поминай имя Божие всуе». По тому, как люди говорили о Боге, я мог определить, имели они религиозное переживание или нет.
Когда мы пошли в церковь, я почувствовал, что Бог присутствует там, но люди его не замечают и ведут себя, как слепые котята. Мне хотелось замереть и постоять очень тихо, почти не дыша, но суета в церкви сильно мешала этому. Я понял, что если просто посидеть одному, скажем, на берегу реки, то можно чуточку приблизить то состояние, которое я испытал

В течение двух лет делегация путешествовала по Индии от Бомбея до Калькутты. За это время ученые посетили сотни храмов и пообщались с тысячами знаменитых монахов и жрецов. Однако подобное общение не принесло им ничего нового, поскольку монахи, в большинстве своем, повторяли те обще-признанные истины, которые были изложены в классической индийской литературе.
Вдобавок эти самые монахи вплетали в свое учение всевозможные суеверия и освященные временем легенды, желая прославить таким образом индийскую культуру. Многие из них похвалялись своим положением в духовной иерархии. В отсутствие четких критериев, позволяющих определить религиозные заслуги человека, любой индус с легкостью может провозгласить себя мудрецом [риши], учителем [гуру], священником [свами] и даже воплощенным святым [бхагваном].
Индуизм — не монолитная религия: в нем сосуществует несколько отдельных деноминаций, к каждой из которых относятся тысячи независимых сект.
В индуизме нет того иерархического порядка, ко-торый характерен для европейских религий. Монахи свободно истолковывают священные писания, опираясь на собственное понимание текста. И многие из них умышленно интерпретируют писания так, как им удобнее. Нередко они собираются вместе, чтобы поспорить. Религиозные дебаты в Индии — обычное явление, поскольку представители каждой секты настаивают на том, что только они правильно понимают природу Всевышнего.
Эта противоречивость и стала причиной того, что религиозные исследования британской делегации не привели ни к чему стоящему. Ученые нередко приходили в замешательство, поскольку не знали, что из сказанного можно считать верным, а что — нет. Согласно предписаниям Королевского научного общества, исследования их должны были опираться на научную логику. Однако попытка применить эти стандарты наталкивалась на множество препон, поскольку индийская культура в значительной мере отличается от европейской. Индийцы относятся к религиозным расхождениям как к данности, и никто в их стране не усомнится в способностях того или иного монаха или в законности его притязаний. Индийцы безоговорочно верят своим монахам и воспринимают их с безграничным терпением.
Однажды профессор Сполдинг, разочарованный тем, что делегации так и не удалось найти ничего по- настоящему ценного, бродил в одиночестве по Бенаресу. Посреди шумной, многолюдной толпы он заметил обнаженного по пояс заклинателя змей, который с усердием наигрывал на флейте. Гигантская кобра, лежавшая в корзине, приподняла голову и зашипела. Затем она задвигалась в такт низким, насыщенным звукам флейты. Зеваки в толпе с восхищением перешептывались. Люди не догадывались о том, что змею долго дрессировали, ядовитые зубы у нее были удалены, а перед представлением ей скормили немного опиума.
Подобное жульничество широко распространено по всей Индии. Заканчиваются эти фокусы одним и тем же: несколько подставных «зрителей», находящихся в толпе, принимаются громко аплодировать и швырять в корзинку монеты, побуждая остальных последовать их примеру. Внезапно профессор Сполдинг, погруженный до того в собственные мысли, обратил внимание на высокого индийца, который смотрел на него с вежливой улыбкой. Индиец, поклонившись, приветствовал его на превосходном английском. Профессор, разумеется, ответил тем же. Понемногу они разговорились, и профессор Сполдинг поинтересовался у своего нового друга, что тот думает о подобных фокусах.
Вот что ответил ему индиец:
— Просветленные мастера не живут в роскошных храмах и не располагают визитными карточками, в которых указаны их внушительные титулы и должности. Им не нужно рекламировать свои способности или религиозные заслуги, и они не спешат указывать свои имена в телефонных справочниках. Не обязательно также, чтобы у просветленного мастера было много учеников. Всякий, кто желает встретить такого мастера, должен распознать его среди других монахов. Монахи, с которыми вы встречались до сих пор, могут похвастаться множеством последователей, поскольку знают, как привлечь к себе учеников с помощью всевозможных уловок и ухищрений. Вдобавок они любят раздавать обещания, которые так нравятся ученикам. Эти монахи учат только тому, что изложено в молитвенных текстах, а ведь любой образованный человек способен самостоятельно про¬честь и изучить их. Полагаю, вы разочарованы тем, что никто из встреченных вами монахов не обладал сколько-нибудь значимым духовным опытом?
— Откуда вам известно об этом? — в удивлении спросил профессор Сполдинг.
— Вы обсуждали между собой эту проблему, — с улыбкой заметил индиец, — и решили, что вам предстоит вернуться в Европу, если до конца месяца вы не узнаете ничего нового. Для вас это станет доказательством того, что в Азии просто нечего изучать. И все истории о мудрецах и святых — не более чем легенды, призванные приукрасить азиатскую действительность.
Профессор Сполдинг был поражен:
— Но как вы узнали об этой беседе? Если уж на то пошло, даже не всем членам нашей делегации известно о принятом решении.
Индиец загадочно улыбнулся и мягко заметил:
— Дорогой друг, мысль обладает сверхъестественной силой, способной выходить за рамки времени и пространства. Ваш настрой стал причиной того, что я прибыл сюда. И сделал я это, чтобы передать вам небольшое послание. Не сомневаюсь, что вы прекрасно знаете Библию: «Ищите, и найдете; стучите, и отворят вам»*. Таково послание от истинного мастера, который попросил меня передать его вам.
Профессор Сполдинг был ошеломлен тем, что индиец цитирует ему Библию посреди бенаресского рынка. Ему казалось, будто он пробудился от какого- то тяжелого сна. Словно электрический ток пробе¬жал по его телу.
— Но как, — вымолвил он наконец, — как мы узнаем, где вас искать? За эти два года мы побывали едва ли не в каждой индийской деревне...
— Отправляйтесь в Ришикеш, — ответил индиец, — в город, расположенный посреди Гималайских гор. Там вы встретите монахов совершенно иного толка. Живут они в простых хижинах, а медитируют в горных пещерах. Едят они мало и большую часть времени молятся. Религия необходима им, как воздух. Это настоящие монахи, посвятившие всю свою жизнь поискам Истины. Некоторым из них удалось возобладать над природой и покорить те незримые силы, что сокрыты во Вселенной. И если желание ваше состоит в том, чтобы познакомиться со сверхъестественными силами и мистическими законами, вряд ли вы будете разочарованы.

Древние храмы действительно поражали своей монументальной торжественностью. Другой вопрос — что можно было увидеть внутри. А внутри обычно толпились неискушенные верующие, которые молились и названивали в колокольчики в надежде, что молитвы их дойдут до тех или иных божеств. Множество монахов сидело в различных йогических позах. Закручивая свое тело самым невероятным образом, они рассчитывали, что посетители будут бросать монеты в стоявшие рядом с ними чаши. Это было похоже не на религиозную практику, а скорее на цирковое представление, с помощью которого монахи зарабатывали себе на жизнь.

В течение двух лет делегация путешествовала по Индии от Бомбея до Калькутты. За это время ученые посетили сотни храмов и пообщались с тысячами знаменитых монахов и жрецов. Однако подобное общение не принесло им ничего нового, поскольку монахи, в большинстве своем, повторяли те обще-признанные истины, которые были изложены в классической индийской литературе.
Вдобавок эти самые монахи вплетали в свое учение всевозможные суеверия и освященные временем легенды, желая прославить таким образом индийскую культуру. Многие из них похвалялись своим положением в духовной иерархии. В отсутствие четких критериев, позволяющих определить религиозные заслуги человека, любой индус с легкостью может провозгласить себя мудрецом [риши], учителем [гуру], священником [свами] и даже воплощенным святым [бхагваном].
Индуизм — не монолитная религия: в нем сосуществует несколько отдельных деноминаций, к каждой из которых относятся тысячи независимых сект.
В индуизме нет того иерархического порядка, ко-торый характерен для европейских религий. Монахи свободно истолковывают священные писания, опираясь на собственное понимание текста. И многие из них умышленно интерпретируют писания так, как им удобнее. Нередко они собираются вместе, чтобы поспорить. Религиозные дебаты в Индии — обычное явление, поскольку представители каждой секты настаивают на том, что только они правильно понимают природу Всевышнего.
Эта противоречивость и стала причиной того, что религиозные исследования британской делегации не привели ни к чему стоящему. Ученые нередко приходили в замешательство, поскольку не знали, что из сказанного можно считать верным, а что — нет. Согласно предписаниям Королевского научного общества, исследования их должны были опираться на научную логику. Однако попытка применить эти стандарты наталкивалась на множество препон, поскольку индийская культура в значительной мере отличается от европейской. Индийцы относятся к религиозным расхождениям как к данности, и никто в их стране не усомнится в способностях того или иного монаха или в законности его притязаний. Индийцы безоговорочно верят своим монахам и воспринимают их с безграничным терпением.
Однажды профессор Сполдинг, разочарованный тем, что делегации так и не удалось найти ничего по- настоящему ценного, бродил в одиночестве по Бенаресу. Посреди шумной, многолюдной толпы он заметил обнаженного по пояс заклинателя змей, который с усердием наигрывал на флейте. Гигантская кобра, лежавшая в корзине, приподняла голову и зашипела. Затем она задвигалась в такт низким, насыщенным звукам флейты. Зеваки в толпе с восхищением перешептывались. Люди не догадывались о том, что змею долго дрессировали, ядовитые зубы у нее были удалены, а перед представлением ей скормили немного опиума.
Подобное жульничество широко распространено по всей Индии. Заканчиваются эти фокусы одним и тем же: несколько подставных «зрителей», находящихся в толпе, принимаются громко аплодировать и швырять в корзинку монеты, побуждая остальных последовать их примеру. Внезапно профессор Сполдинг, погруженный до того в собственные мысли, обратил внимание на высокого индийца, который смотрел на него с вежливой улыбкой. Индиец, поклонившись, приветствовал его на превосходном английском. Профессор, разумеется, ответил тем же. Понемногу они разговорились, и профессор Сполдинг поинтересовался у своего нового друга, что тот думает о подобных фокусах.
Вот что ответил ему индиец:
— Просветленные мастера не живут в роскошных храмах и не располагают визитными карточками, в которых указаны их внушительные титулы и должности. Им не нужно рекламировать свои способности или религиозные заслуги, и они не спешат указывать свои имена в телефонных справочниках. Не обязательно также, чтобы у просветленного мастера было много учеников. Всякий, кто желает встретить такого мастера, должен распознать его среди других монахов. Монахи, с которыми вы встречались до сих пор, могут похвастаться множеством последователей, поскольку знают, как привлечь к себе учеников с помощью всевозможных уловок и ухищрений. Вдобавок они любят раздавать обещания, которые так нравятся ученикам. Эти монахи учат только тому, что изложено в молитвенных текстах, а ведь любой образованный человек способен самостоятельно про¬честь и изучить их. Полагаю, вы разочарованы тем, что никто из встреченных вами монахов не обладал сколько-нибудь значимым духовным опытом?
— Откуда вам известно об этом? — в удивлении спросил профессор Сполдинг.
— Вы обсуждали между собой эту проблему, — с улыбкой заметил индиец, — и решили, что вам предстоит вернуться в Европу, если до конца месяца вы не узнаете ничего нового. Для вас это станет доказательством того, что в Азии просто нечего изучать. И все истории о мудрецах и святых — не более чем легенды, призванные приукрасить азиатскую действительность.
Профессор Сполдинг был поражен:
— Но как вы узнали об этой беседе? Если уж на то пошло, даже не всем членам нашей делегации известно о принятом решении.
Индиец загадочно улыбнулся и мягко заметил:
— Дорогой друг, мысль обладает сверхъестественной силой, способной выходить за рамки времени и пространства. Ваш настрой стал причиной того, что я прибыл сюда. И сделал я это, чтобы передать вам небольшое послание. Не сомневаюсь, что вы прекрасно знаете Библию: «Ищите, и найдете; стучите, и отворят вам»*. Таково послание от истинного мастера, который попросил меня передать его вам.
Профессор Сполдинг был ошеломлен тем, что индиец цитирует ему Библию посреди бенаресского рынка. Ему казалось, будто он пробудился от какого- то тяжелого сна. Словно электрический ток пробе¬жал по его телу.
— Но как, — вымолвил он наконец, — как мы узнаем, где вас искать? За эти два года мы побывали едва ли не в каждой индийской деревне...
— Отправляйтесь в Ришикеш, — ответил индиец, — в город, расположенный посреди Гималайских гор. Там вы встретите монахов совершенно иного толка. Живут они в простых хижинах, а медитируют в горных пещерах. Едят они мало и большую часть времени молятся. Религия необходима им, как воздух. Это настоящие монахи, посвятившие всю свою жизнь поискам Истины. Некоторым из них удалось возобладать над природой и покорить те незримые силы, что сокрыты во Вселенной. И если желание ваше состоит в том, чтобы познакомиться со сверхъестественными силами и мистическими законами, вряд ли вы будете разочарованы.

Древние храмы действительно поражали своей монументальной торжественностью. Другой вопрос — что можно было увидеть внутри. А внутри обычно толпились неискушенные верующие, которые молились и названивали в колокольчики в надежде, что молитвы их дойдут до тех или иных божеств. Множество монахов сидело в различных йогических позах. Закручивая свое тело самым невероятным образом, они рассчитывали, что посетители будут бросать монеты в стоявшие рядом с ними чаши. Это было похоже не на религиозную практику, а скорее на цирковое представление, с помощью которого монахи зарабатывали себе на жизнь.